В тихом омуте... - Страница 123

123

Он оказался на удивление хорошим любовником – зная, что неповоротлив и неманевренен, он сосредоточился на легких, почти невесомых ласках. Я и представить себе не могла, что пальцы и губы могут довести до исступления – что делать, опыта у меня было маловато, и потому я предоставила Володьке делать со мной все, что угодно. Да и сам он не давал мне проявить инициативу, каким-то седьмым чувством определяя, что мне нужно в данный конкретный момент. А мне нужно было именно то, что он делал, о чем я и возвестила комнату в финале неустанных Володькиных трудов.

Оказывается, “запупырить” не всегда бывает принципиальным, сказала я сама себе и захохотала, нежно расцеловав Володьку. Теперь-то я вполне понимала маленьких шлюшек, которые могут сохнуть по нему не только из-за денег и положения.

Володька тоже выглядел довольным.

– Ну что? – спросил он. – Не так страшен черт, как его малютки?

– Пожалуй, – вполне искренне ответила я. – Пожалуй, я даже могла бы тобой увлечься.

Мы еще побарахтались в постели, и Володька заснул мертвецким сном. “Даже живот его не портит, – подумала я, – а борода и вовсе идет”.

Мы стали часто приезжать к нему после клуба – он все больше и больше входил во вкус: ему нравилась женщина как таковая; ему нравилось ласкать женское тело – это было гораздо более важным, чем самому получать удовлетворение.

За несколько проведенных с ним ночей я изучила не только все повадки Володьки, но и стала прекрасно ориентироваться в его квартире. Он ни разу не предложил мне остаться дольше, чем того требовали любовные игры, – никаких мелких обязательств, которые накладывает устойчивая связь. Обязательный пересып, после которого наступает глубокий здоровый сон до полудня: иногда чуть раньше, иногда позже, в зависимости от дневных планов Туманова. Легкий завтрак в постели – Володька всегда готовил его сам; обязательный саркастический поцелуй на прощание – до свидания, девочка, надеюсь увидеть тебя сегодня в своей постели, постарайся не попасть под маршрутное такси…

Через неделю после начала наших отношений мне удалось сделать дубликаты ключей, недалеко от Володькиного дома была мастерская металлоремонта. Убедившись, что Володька спит, я выскользнула из квартиры, убила десять минут на треп со слесарем, вытачивающим ключи, и незамеченной вернулась обратно.

Теперь можно было приступать непосредственно к операции. Накануне мы провели бурную ночь, и я знала, что у Володьки какие-то дела в области – его пригласили на отборочные туры районного конкурса красоты.

Самым трудным оказалось составить текст письма. Я убила на него целый день, но так и не пришла к варианту, который удовлетворил бы меня полностью. Черновики получались то чересчур многословными, то сентиментальными, то женственными, то легкомысленными – так подрагивает крыльями бабочка, опустив хоботок в раскрытый зев цветка. Я извела себя предлогами и прилагательными, перепортила пачку стандартной офисной бумаги – в конечном итоге оно стало выглядеть так:

"Ты в полном дерьме. Посмотри кассету в своем видеомагнитофоне и убедись в этом. Это только часть документальных порносъемок в Греции, к которым ты приложил руку. Согласны забыть об этой истории, если договоримся о цене за все материалы по Греции. Если не столкуемся – увидишь их все целиком на одном из телеканалов с соответствующими комментариями. Органы тоже в стороне не останутся, будь спокоен. Контрольный звонок с перечнем условий – завтра с 22.00 до 22.15”.

Я не боялась, что меня можно вычислить: письмо было написано четкими печатными буквами, не имеющими ничего общего с моим почерком, да и, пожалуй, им будет не до графологической экспертизы. Кроме того, круг знакомых Туманова патологически широк, в его орбиту вовлекаются все новые и новые люди, я лишь одна из многих: только на моих глазах Володька познакомился с добрым десятком нужных человечков самого разного калибра.

…Разместив текст на двух сторонах невинной открытки “С днем рождения” – лохматый щенок и утенок в матроске, – я сожгла все черновики и выбросила в мусоропровод фломастеры, которыми писала, – никаких улик, никаких улик.

Для того чтобы сделать копию, мне пришлось прикупить самый дешевый видеоплейер – не стоит возбуждать лишних подозрений ни у кого. На куске пленки в течение пяти минут умирала несчастная Юленька.

Я отправилась к Володьке, хорошо зная его сегодняшнее расписание: отборочные туры районного конкурса, а потом – клуб, где у него была назначена встреча с ведущим светской хроники московского дециметрового канала.

Никого не встретив в подъезде, я добрых пять минут звонила в дверь – на случай непредвиденных обстоятельств. Потом открыла ее и вошла.

Квартира в отсутствие Володьки выглядела еще более неухоженной, а женщины на плакатах – потерянными: им некому было демонстрировать свои стриженые лобки. Вещи в отсутствие хозяина тихонько сходили с ума, собирались в самые невероятные группы, сидели на корточках у тротуара, как праздные узбеки, пожевывали табак – в общем, делали что хотели.

Я вставила кассету в видеомагнитофон, поставив ее на начало, и положила письмо туда, где Володька сразу же найдет его – в огромный холодильник. По приезде он всегда трескает пиво, я очень хорошо усвоила эту его привычку. Я поставила письмо и прижала ее упаковкой пива.

Я задержалась лишь на секунду – меня пронзила шальная мысль: еще можно все переиграть, дать отбой, забрать письмо, забрать кассету; спать с Володькой, а в перспективе с кем-то другим, не таким толстым, но таким же ласковым – кого я смогу полюбить; пить вино в клубе, внедриться в одну из частных телекомпаний в качестве ведущей какого-нибудь развязного шоу. Выйти замуж, поменять фамилию – никто и концов не найдет…

123